У Клима Жукова на канале стартовал новый цикл роликов посвященный истории гражданской войны 1917-1921 годов.
Пролог.
Корниловский мятеж. Первый акт гражданской войны.
Насчет первого акта вопрос дискуссионный. Как представляется, полноценная гражданская война покатилась с мая-июня 1918 года после Ярославского восстания и мятежа Чехословацкого корпуса. Но активно она тлела практически сразу после Февральской революции и первым актом была массовая резня офицеров на Балтийском флоте, которая прокатилась в марте 1917. Также сюда входит июньский кризис в Петрограде и Корниловский мятеж, которые также приближали момент прямого столкновения между свергнувшими монархию февралистами и большевиками, причем эсеры, представлявшими самую массовую партию в России (что показали выборы в Учредилку) примыкали как к одним, так и к другим.
Можно также отметить роль Савинкова, который был причастен и к мятежу Корнилова и к Ярославскому восстанию.
Ну а сам мятеж отлично показал, что опираться на старые монархические и реакционные силы в России 1917 года было уже невозможно. За будущее страны сражались силы двух революций - прошедшей буржуазной и будущей социалистической.
Фактически в течение всего мятежа почти не было стычек между войсками Корнилова и силами, стоявшими на стороне правительства. Что касается 1-й Донской казачьей дивизии, то агитаторы вскоре стали устраивать массовые митинги казаков прямо на глазах Крымова. Без особых трудностей им удалось перетянуть на свою сторону солдатских представителей большинства частей, и 30 августа некоторые казаки уже выразили готовность арестовать Крымова. Наконец во второй половине дня 30 августа правительственный эмиссар полковник Георгий Самарин предложил Крымову отправиться вместе с ним в Петроград для переговоров с Керенским. Получив гарантии личной безопасности, Крымов неохотно дал свое согласие [47].
По-видимому, Крымов, которого Финисов и Дюсиметьер только что заверили в том, что в столице вот-вот начнутся беспорядки, выехал из Луги, надеясь, что Керенский, возможно, все-таки обратится к нему за помощью, чтобы подавить левые элементы. Его надежды, однако, быстро рассеялись. Прибыв в Петроград в автомобиле в ночь с 30 на 31 августа, Крымов увидел спокойный город. Теперь стало ясно, что практически всему конец. Подавляющая часть армии осталась верна правительству и Совету. На Юго-Западном фронте прямолинейного генерала Деникина посадили в тюрьму собственные солдаты. Стареющий главнокомандующий Северным фронтом генерал Клембовский, который ослушался приказа Керенского и отказался вместо Корнилова занять пост верховного главнокомандующего, по-тихому подал в отставку, и его сменил левый генерал Черемисов. Главнокомандующие другими главными русскими фронтами хотя и с опозданием, но все же заявили о своей лояльности правительству. Керенский провозгласил себя верховным главнокомандующим, а консервативный генерал Алексеев, пребывавший на пенсии, стал начальником Генерального штаба [48]. Из-за тесной связи в прошлом Савинкова с Корниловым его лишили постов генерал-губернатора и исполняющего обязанности военного министра. Военным министром был назначен главнокомандующий Московским военным округом генерал Верховский. Назначенная Керенским чрезвычайная комиссия на высшем уровне, похожая на тот орган, который несколькими неделями ранее предъявлял обвинение в связи с июльским восстанием, готовилась приступить в расследованию заговора.
Общественные деятели, прославлявшие «народного главнокомандующего» во время Московского совещания, теперь торопились отмежеваться от Корнилова. Родзянко лицемерно заявил: «О всех злобах дня я узнал только из газет и сам к ним не причастен. А вообще могу сказать одно: заводить сейчас междоусобия и ссоры — преступление перед родиной». Владимир Львов, все еще, по-видимому, не пришедший в себя, выразил искреннее удовлетворение исходом аферы. Из тюремной камеры он 30 августа написал следующее послание Керенскому: «Дорогой Александр Федорович. От души поздравляю и счастлив, что друга избавил от когтей Корнилова. Весь Ваш всегда и всюду В. Львов» [49].
Генерал Крымов встретился с Керенским в Зимнем дворце утром 31 августа. Согласно имеющимся данным, их разговор был очень горячим, хотя информация о том, что в действительности произошло, весьма противоречива. Крымов, очевидно, доказывал, что его войска вовсе не выступали против правительства, что его постоянная и единственная цель состояла в том, чтобы помочь обеспечить порядок. Услышав такое после того, как он прочитал приказ Крымова от 26 августа об объявлении Петрограда на военном положении, Керенский пришел в ярость и обвинил Крымова «двоедушии. Для Крымова эта сцена была, несомненно, тягостной. Смелый командир, гордившийся такими традиционными военными добродетелями, как патриотизм, честность и решительность, Крымов с февраля надеялся помочь сдержать революцию и восстановить сильное центральное правительство, полагая, что иначе Россия была бы обречена. И вот теперь он вынужден лгать, чтобы спасти себя и своих сообщников, обвиняемых в преступлениях против государства человеком, который когда-то сам высказывал одинаковые с ним мысли. А впереди были допросы и необходимость еще больше лгать и изворачиваться, позор, связанный с арестом, судебным приговором и тюрьмой. Крымов в глубоком отчаянии расстался с Керенским примерно в 14.00; при этом условились, что генерал к вечеру явится в Адмиралтейство для продолжения допроса. Из Зимнего дворца Крымов отправился на квартиру одного из друзей, где, не обращаясь ни к кому конкретно, заметил: «Последняя карта спасения родины бита, больше не стоит жить». Затем, удалившись в другую комнату, якобы отдохнуть, он написал короткое письмо Корнилову и выстрелил себе в сердце
https://scepsis.net/library/id_1522.html - "Большевики и поражение Керенского".
Journal information